Соприкосновение очевидное
Новгородская археология возвратила миру знание о таком музыкальном инструменте, существование которого в истории человечества никем из исследователей уже не предполагалось. Ни нажитой в минувших столетиях скарб, ни людская молва не явили о нем ни единого вразумительного свидетельства. Это тем более поражает теперь, когда осознаешь его в высшей степени необыкновенное значение для всех европейских народов, а в особенности для русского. Ничто так ясно не говорит о преемстве на Руси культурного опыта древнейших цивилизаций, как этот музыкальный инструмент. Современное его название - гусли лирообразные. Благодаря конструктивным особенностям этому типу гуслей выпала роль соединительного звена н исторической цепи между щипковыми лирами Древнего Египта, Месопотамии, затем Древней Греции, с одной стороны, и дожившими до 1920-1930-х годов в новгородских селах гуслями звончатыми, с другой стороны.
Самое раннее свидетельство лирообразных гуслей - это их обломок, обнаруженный в Новгороде в слое первой четверти ХI в. Значит, бытовать они могли раньше, примерно с конца Х столетия. Находки такого типа гуслей прослеживаются в культурных наслоениях вплоть до середины ХIII в. На Руси были популярны также и гусли, не имевшие характерного для лир игрового окна. Одни из них - это, по-современному, гусли звончатые или крыловидные, другие - гусли-псалтирь или шлемовидные. Первые известны по ранним их изображениям на створках наручей (браслетов) ХII - ХIII столетий, вторые - по книжным миниатюрам конца ХIII и последующих веков.
С помощью представленной выше шкалы бытования на Руси различных типов гуслей стало возможно догадываться - о которых гуслях сообщалось в той или иной датированной записи. Так, например, если в Новгородской первой летописи пол 1068 годом в связи с осуждением русальных празднеств упоминаются трубы и гусли, то под последними можно подразумевать прежде всего гусли лирообразные.
Кстати, к этому же времени относятся и знаменитые новгородские пятиструнные лирообразные гусли, обломки которых были открыты в Троицком раскопе в 1975 г. Они древнейшие в собрании реконструированных музыкальных инструментов Новгорода. Но знамениты они не одною лишь своею древностью или, скажем, великолепными продолговатыми очертаниями, долбленым из сосны корпусом и приклеенной к нему дубовой полочкой (декой)-или, представим рокочущим гудением золоченых струн. К ним равно обращено внимание и исследователей инструментальной музыкальной культуры, и языковедов. Причиной тому - один из их обломков с сохранившейся на нем резной надписью "СЛОВИША". Случая более непосредственного соприкосновения музыкального инструмента с письменностью невозможно вообразить. 'Тем более, что соприкосновение это произошло на заре освоения новгородцами кириллицы.
Значение резной надписи - или, как встарь говаривали, подрези - на яслях середины ХI столетия еще не однажды в ходе дальнейших археологических изысканий будет подвергаться всестороннему осмыслению. Этот документ истории только с виду "безобиден". Подумаешь, мол, - надпись как надпись. Но, допустим, ее изобразили руническими знаками. И тогда представление о новгородских гуслях, а то и обо всего музыкальном инструментарии древнего Новгорода складывалось бы как-то иначе. Особенно "горячились" бы некоторые прибалтийские исследователи, полагающие, что кантеле, а по-русски гусли звончатые - это инструмент "собственно финский или балтийский". Однако прошлое нет-нет, а и предстанет перед всеми нами в уборе сколь величественном, столь и незнакомом. Так, в городе, в изначальной истории которого участвовали финны, балты и славянские племена, именно славянские племена, именно славянское слово, начертанное священными знаками древнерусской письменности, соединилось с не менее священным образом гуслей лирообразных. Факт для каждого по-своему неожиданный.
И все же - о священности подрезей на гуслях или по крайней мере о тихом к ним благоговении, традиционно сохранявшемся в наших селах даже еще в ХХ в. Замечательны, к примеру, гусли из деревни Сосонье Мошенского района Новгородской области. Они испещрены заглавными буквами имен-отчеств тех, кому они, по-видимому, поочередно принадлежали. Имеется на них и такая подрезь: "АК.Л. ТОНЮ. ПРОСТОКИШУ. 1923 Г,". Очевидно неравнодушие к Тоне Простокише (Простокваша - прозвище). И, похоже, запечатленные с помощью резьбы слова были призваны усилить магическую роль гуслей как принадлежности добра молодца в досвадебный период.
Но что же означает надпись "СЛОВИША"?
Борис Александрович Колчин - археолог, первый исследователь новгородских музыкальных древностей, считал, что на гуслях начертано имя- прозвище древнего новгородского музыканта: "Словиша" значит "соловушка". Он напомнил также о былинном богатыре и гусляре Соловье Будимировиче.
Иную точку зрения языковедчески обосновал Андрей Анатольевич Зализняк. Он пришел к выводу о том, что "Словиша" - это, вероятнее всего, личное имя инструмента, а не владельца: как будто бы все ныне известные древнерусские владельческие надписи- это не ' имена в именительном падеже (Петръ, Неделька, Завидь), а соответствующие притяжательные прилагательные (Неделькине, Завижь гребень, Бабинь пряслень). 0 европейской средневековой традиции именовать музыкальные инструменты свидетельствует, например, рог Роланда из "Песни о Роланде".
Таковы основные два толкования надписи на древних гуслях. Которое из этих толкований ближе к истине - рассудит, как говорится, время.